Еще один Евангельский парадокс, что хорошего в том, что человек плачет? Какая в том радость, какое блаженство?
Встречаются люди, которые, когда обличаешь какой-то их грех, говорят: «Да, я вот такой, ну и что?». Понимает такой человек свои недостатки? Да понимает, но ничего не хочет делать, чтобы избавиться от них, его вполне устраивает такое положение. Возможно изменение такого человека к лучшему? Конечно нет.

То есть, для того, чтобы измениться, недостаточно понимать свое несовершенство, надо еще хотеть от него избавиться, а это вытекает из недовольства своим текущим состоянием. То есть нужно то самое «сокрушенное сердце», о котором упоминает царь Давид в своем покаянном псалме: «сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит». Вот это и значит – плакать о своих грехах. Дело в том, что греховность заложена в нашей человеческой природе от рождения, и тянется еще от грехопадения Адама. Поэтому если кто-то считает, что в его жизни все хорошо, то это значит всего лишь что он плохо себя знает, и не понимает, «что такое – хорошо и что такое — плохо». У меня есть один знакомый, который пытается бросить курить. Он старается изо всех сил, но, продержавшись некоторое время, опять не выдерживает. Он сначала думал так: «захочу и брошу». Но чем больше пытался, тем больше понимал свое бессилие. И теперь он пришел к осознанию, что без помощи Божьей ему не справиться. Отсюда и начинается плач о своих грехах.
Еще об одном плаче хотел напомнить вам, об Адамовом плаче о потерянном Рае. Это была тоска за своей родиной, тоска за тем блаженством, в котором он пребывал, будучи еще безгрешным. Так плачет человек, попав на чужбину. Так плакали евреи в вавилонское пленение. Вот отрывок 136 псалма об этом: «На реках Вавилонских, тамо седохом и плакахом, внегда помянути нам Сиона. На вербиих посреде eго обесихом органы наша. Яко тамо вопросиша ны пленшии нас о словесех песней и ведшии нас о пении: воспойте нам от песней Сионских. Како воспоем песнь Господню на земли чуждей? Аще забуду тебе, Иерусалиме, забвена буди десница моя. Прильпни язык мой гортани моему, аще не помяну тебе, аще не предложу Иерусалима, яко в начале веселия моего.»
Или вот из книги «плач Иеремии»: «Как одиноко сидит город, некогда многолюдный! он стал, как вдова; великий между народами, князь над областями сделался данником. Горько плачет он ночью, и слезы его на ланитах его. Нет у него утешителя из всех, любивших его; все друзья его изменили ему, сделались врагами ему.»
Мы относимся к миру, в котором живем, как к нормальной среде обитания человека, считаем, что так все и должно быть, считаем страдания, болезни, смерть обычным явлением, но это не так! Не для этого сотворен человек, призвание его гораздо выше. И вот когда понимаешь, кем должен быть, и кем являешься – рождается в сердце неудержимая тоска по себе – настоящему, но утерянному по собственной глупости. Вот это и есть тот самый Адамов плач, это и есть тот плач, который в состоянии вернуть в сердце человека первозданное блаженство, как говорится в заповеди: «Блаженны плачущие, ибо они утешатся». Нет утешения тому, кто не пришел в это сокрушенное состояние, он никогда не сможет понять, каким должен был быть на самом деле. Пока мы недовольны собой, пока сокрушаемся об этом, до тех пор есть надежда, что не останавливаемся в своем движении к настоящей чистоте.